Департамент по ядерной и радиационной безопасности 
О государственном надзоре за обеспечением ядерной и радиационной безопасности в контексте подготовки к коммерческой эксплуатации энергоблока № 1 БелорусскойАЭС. Интервью Максима Мазуренко
Госатомнадзор продолжает цикл информационных мероприятий о созданной в Республике Беларусь инфраструктуре ядерной и радиационной безопасности и ее отдельных элементах текстовым интервью начальника управления организации надзора за ядерной и радиационной безопасностью ядерных установок Госатомнадзора Максима Мазуренко о государственном надзоре за обеспечением ядерной и радиационной безопасности в контексте подготовки к коммерческой эксплуатации энергоблока № 1 Белорусской АЭС.
Надзорная деятельность является основным инструментом, при помощи которого регулирующий орган в области ядерной и радиационной безопасности контролирует соблюдение поднадзорными организациями установленных законодательством требований. С момента принятия решения о сооружении в Беларуси собственной атомной электростанции государственный надзор за обеспечением безопасности объектов использования атомной энергии эволюционировал вместе с этапами реализации первой белорусской ядерной энергетической программы.
Вопрос: Расскажите в целом о системе контроля (надзора) за обеспечением безопасности при сооружении и вводе в эксплуатацию Белорусской атомной электростанции. Есть какие-нибудь отличия от контроля за другими объектами в стране?
Максим Мазуренко:
Белорусская АЭС – безусловно, уникальный проект для страны как с точки зрения масштаба (речь идет не только о самой АЭС, но и о связанной с ней инфраструктуре ядерной и радиационной безопасности), так и с точки зрения инноваций, технологий и экономического эффекта. Поскольку наше общество пережило последствия катастрофы на Чернобыльской АЭС, то со стороны населения к государству имеется вполне конкретный запрос на обеспечение надлежащего уровня безопасности и контроль за его обеспечением.
В стране проводится политика либерализации в отношении субъектов надзора, что выражается в существенных ограничениях по проведению контрольно-надзорных мероприятий. Вместе с тем, такие ограничения не касаются вопросов осуществления государственного надзора (контроля) в области обеспечения безопасности на объектах использования атомной энергии.
Более того, законодательством на таких объектах в Республике Беларусь установлен режим постоянного контроля (надзора). Сухое юридическое определение режима постоянного надзора (контроля) достаточно сложное для восприятия. На практике такой режим в отношении площадки сооружения Белорусской АЭС означает возможность проведения контрольно-надзорных мероприятий в любое время и с любой частотой определенному перечню госорганов, которые контролируют те или иные аспекты, влияющие на безопасность.
Сейчас такой режим установлен отдельным Указом Президента Республики Беларусь (от 16.02.2015 №62 «Об обеспечении безопасности при сооружении Белорусской атомной электростанции») для 7 госорганов, которые осуществляют 14 видов государственного контроля (надзора), а именно:
Министерство по чрезвычайным ситуациям, в состав которого входит и Госатомнадзор;
Министерство здравоохранения;
Министерство природных ресурсов и охраны окружающей среды и его территориальные органы;
Министерство труда и социальной защиты;
Министерство энергетики;
Министерство внутренних дел;
Государственный комитет по стандартизации.
Остальные госорганы также могут осуществлять контрольно-надзорные мероприятия, но в рамках тех ограничений, которые наложены в целом на осуществление контрольной деятельности в Республике Беларусь.
Отмечу также, что круглосуточный неограниченный по месту доступ на объекты использования атомной энергии для контролирующих органов является базовым требованием МАГАТЭ к странам с атомной энергетикой.
Вопрос: Хорошо, а что именно Госатомнадзор контролирует на площадке АЭС?
Максим Мазуренко:
Госатомнадзор осуществляет надзор практически за всеми аспектами деятельности эксплуатирующей организации – ГП «Белорусская АЭС», а также ключевых организаций по проекту сооружения станции, включая генерального подрядчика.
Если говорить про эксплуатирующую организацию, то вопросы проверок на текущий момент включают:
технические – готовность и состояние технологического оборудования, а именно – систем, важных для обеспечения ядерной и радиационной безопасности, к ключевым этапам (подэтапам) ввода в эксплуатацию;
организационно-технические – организация производства работ на оборудовании и системах, важных для обеспечения ядерной и радиационной безопасности (монтаж, наладка, испытания, техосвидетельствования, опробования и т.д.), а также контроль проведения таких работ. Отдельно стоит контроль организации сварочного производства в отношении трубопроводов, арматуры и оборудования, так как к сварке в атомной отрасли предъявляются более жесткие требования, чем для промышленности в целом;
организационные – аспекты эффективности функционирования интегрированной системы управления предприятием (в т.ч. вопросы, связанные с влиянием на безопасность, интегрированности всех процессов), система подготовки персонала Белорусской АЭС, оценки уровня культуры безопасности и лидерства. Организационные вопросы, кстати, труднее всего оценивать на соответствия требованиям, так как такие требования, как правило, носят общий характер. В этой связи крайне тяжело установить четкие количественные критерии в таких областях как культура безопасности, лидерство в интересах безопасности, управление в целях безопасности и т.д.
Вопрос: И как же часто Госатомнадзор проводит проверки?
Максим Мазуренко:
Если отвечать на вопрос прямо – то наши инспекторы проводят проверки постоянно. То есть в любой момент времени на площадке Белорусской АЭС открыта и проводится та или иная проверка.
Здесь необходимо остановиться на самом понятии проверки. В законодательстве определение достаточно длинное, его суть сводится к тому, что это процессуальное действие, в ходе которого документами – актами и/или предписаниями – фиксируются факты нарушений требований норм и правил, проектной документации или отсутствие таких фактов. Поскольку это процессуальное действие, то каждый из этапов документируется – начиная от составления планов проверок, продолжая подготовкой финального документа по результатам проверки и заканчивая отчетом поднадзорной организации об устранении нарушения.
Однако, на станции проводится очень много мероприятий, которые надо контролировать – какие-то из них проводятся в режиме «сегодня на сегодня» или «сегодня на завтра»; какие-то требуют минимального внимания. Не все такие мероприятия можно и целесообразно планировать как проверки. Поэтому помимо, собственно, проверок, инспекторы Госатомнадзора осуществляют обходы площадки практически ежедневно – контролируют проведение тех или иных работ с оборудованием, оценивают ход работы комиссий ГП «Белорусская АЭС» – комиссий по оценке знаний, комиссий по регистрации оборудования, по проведению аттестации сварщиков, технологий сварочных работ, обращают внимание на общий порядок на площадке как на элемент культуры безопасности.
За прошлый год у нас, к примеру, было 185 контрольно-надзорных мероприятий в отношении площадки Белорусской АЭС, из них проверок в прямом понимании, как их определяет законодательство, – 64.
Вопрос: Работы много – и направлений надзора, и самих проверок. Как вы все успеваете?
Максим Мазуренко:
Поскольку вопросы проверок крайне разносторонние по тематике, а контролировать необходимо в режиме 24/7 достаточно широкий перечень работ, то с учетом рекомендаций МАГАТЭ, мы применяем дифференцированный подход. Например, технические и организационно-технически вопросы на текущем этапе жизненного цикла станции мы смотрим чаще, чем организационные. Вопросы, связанные с оборудованием 1 и 2 классов безопасности в приоритете контроля работ с оборудованием 3-го класса. По 4-му классу безопасности (не влияет напрямую на ядерную и радиационную безопасность) также не оставляем оборудование без внимания.
Отмечу, что ответственность за качество проведения всех работ и соблюдение всех требований как в области безопасности, так и в других областях лежит на эксплуатирующей организации (ГП «Белорусская АЭС»). Наши инспекторы обеспечивают дополнительный контроль со стороны государства, поэтому задачи тотально перепроверять работу станции у нас не стоит – соответственно и не предусмотрены ресурсы под это. В ГП «Белорусская АЭС» создана своя система контроля за тем, что происходит на станции. Наиболее близок к нам по сути решаемых задач отдел технической инспекции станции. Мы их даже называем коллегами по цеху иногда, хотя они работают на поднадзорной нам организации.
Всего с постоянным рабочим местом на площадке АЭС у нас 7 штатных единиц инспекторов во главе с начальником. Еще 3 штатные единицы размещаются в Минске, но выезжают на площадку на периодической основе в командировки. Плюс работники центрального аппарата Госатомнадзора в особенно загруженные мероприятиями на площадке дни командируются для оказания помощи, а также самостоятельно проводят проверки, охватывающие несколько направлений оценки (инспекторы в таких проверках принимают участие).
Резюмируя могу сказать, что ресурсов в целом хватает, но работа очень интенсивная – сидеть без дела, работая в Госатомнадзоре, не получится.
Вопрос: В чем же тогда разница между Госатомнадзором и технической инспекцией ГП «Белорусская АЭС»?
Максим Мазуренко:
Работники технической инспекции ГП «Белорусская АЭС» – собственника станции – должны контролировать качество проведения работ на площадке, их соответствие всем установленным требованиям (не только требованиям в области обеспечения ядерной и радиационной безопасности), причем делать это с максимальным охватом таких работ. По сути, техническая инспекция станции – это некий аналог непрерывного аудита, целью которого является донести до руководства станции имеющиеся проблемы и добиться их решения. Повторюсь, что законодательная ответственность за безопасность лежит на ГП «Белорусская АЭС», поэтому в интересах подразделений этого предприятия выявлять максимальное количество проблемных вопросов.
Работники инспекции Госатомнадзора на площадке Белорусской АЭС представляют государственный контроль (надзор) в области обеспечения ядерной и радиационной безопасности – независимый от собственника объекта инструмент, посредством которого государство убеждается в том, что потенциально опасная деятельность ведется с выполнением установленных требований по безопасности, а собственник имеет в своем распоряжении инструменты для своевременного выявления проблем безопасности. Поэтому цель инспекторов Госатомнадзора на площадке АЭС –проверки не всех проводимых работ, а выборочно – в отношении наиболее актуальных с точки зрения влияния на безопасность. Как уже упоминал ранее, такой подход в стандартах МАГАТЭ описан как «дифференцированный подход». Именно поэтому инспекторов Госатомнадзора на площадке АЭС значительно меньше, чем численность технической инспекции ГП «Белорусская АЭС».
Помимо проверок, Госатомнадзор занимается большим объёмом вопросов, связанных с оценкой влияния на ядерную или радианную безопасность тех или иных технических решений, принимаемых на площадке АЭС: анализирует результаты оценок безопасности, проводимых эксплуатирующей организацией – это десятки и сотни страниц технических документов практически каждый день, на которые необходимо давать обоснованные ответы о возможности реализации заложенных в такие документы решений.
У Госатомнадзора есть и иные задачи, однако это уже другая история.
Вопрос: С особенностями надзора понятно, давайте вернемся к проверкам. Что, например, Госатомнадзор проверял в 2020 году?
Максим Мазуренко:
Наиболее важными и масштабными с точки зрения охвата проверяемых вопросов для Госатомнадзора явились 7 проверок, а именно:
целевая проверка фактической готовности объекта хранения свежего ядерного топлива и твердых радиоактивных отходов и эксплуатирующей организации к приему и обращению со свежим ядерным топливом, а также радиоактивными отходами для энергоблока № 1 Белорусской АЭС (17.02 – 06.03.2020);
целевая проверка готовности ГП «Белорусская АЭС» к выполнению работ в фазе Б-1.1 (первая загрузка штатной активной зоны реактора) подэтапа Б-1 этапа Б (физический пуск реактора) (13–29.07.2020);
рейдовая проверка хода выполнения работ на фазе Б-1.1 и оценка текущей готовности систем, оборудования и помещений энергоблока № 1 Белорусской АЭС к переходу на последующую фазу Б-1.2 подэтапа Б-1 этапа Б «Физический пуск реактора» (25–28.08.2020);
рейдовая проверка хода выполнения работ на фазе Б-1.2 и оценка текущей готовности систем, оборудования и помещений энергоблока № 1 Белорусской АЭС к переходу на последующую фазу Б-1.3 подэтапа Б-1 этапа Б «Физический пуск реактора» (02 –04.09.2020);
рейдовая проверка с целью установления фактической готовности объекта (эксплуатирующей организации) к выполнению работ на подэтапе Б-2 «Достижение критического состояния реактора и выполнение необходимых физических испытаний на МКУ мощности» этапа Б «Физический пуск реактора» (17–25.09.2020);
рейдовая проверка выполнения работ на подэтапе Б-2 «Достижение критического состояния реактора и выполнение необходимых физических испытаний на минимально контролируемом уровне (МКУ) мощности» этапа Б «Физический пуск реактора» и проверка готовности энергоблока № 1 Белорусской АЭС и эксплуатирующей организации ГП «Белорусская АЭС» к выполнению работ на этапе В «Энергетический пуск» (16–22.10.2020);
рейдовая проверка хода выполнения работ на этапе В «Энергетический пуск» и установления фактической готовности энергоблока № 1 Белорусской АЭС (эксплуатирующей организации) к выполнению работ на этапе Г «Опытно-промышленная эксплуатация» (10 – 11.12.2020).
Отдельно отмечу изучение (оценку) эффективности функционирования системы управления ГП «Белорусская АЭС» в части обеспечения безопасности на этапе эксплуатации, а также готовности руководства и работников ГП «Белорусская АЭС» к эксплуатации станции в части приверженности культуре безопасности, демонстрации руководством всех уровней лидерства в вопросах безопасности. Почему отмечаю отдельно – потому что это достаточно новая сфера проверок не только для нас, но и для регуляторов других стран. Причем достаточно трудная: очень много субъективных вещей, в регулирующих требованиях не установишь нормы относительно таких не совсем технических понятий как «лидерство», «культура безопасности», а оценка эффективности системы управления с точки зрения влияния на безопасность вообще достойна отдельной научной работы. На все это накладывается нуждающееся в совершенствовании правовое поле регулирующих норм – в настоящее время требований, на соответствие которым можно что-то оценить, крайне мало, причем не только у нас, но и в других странах.
Поэтому проведение такого мероприятия я считаю нашим достижением. Сама оценка проводилась с 10.06.2020 по 10.07.2020., но по ее результатам готовились не требования, а рекомендации, направленные на повышение эффективности функционирования системы управления и совершенствование работы по повышению уровня культуры безопасности на площадке сооружения Белорусской АЭС – именно из-за общего характера имеющихся норм.
Госатомнадзор, кстати, ведет работу по детализации таких регулирующих требований в национальном законодательстве.
Вопрос: Правда ли, что на площадке Белорусской АЭС выявляют много нарушений?
Максим Мазуренко:
Чтобы ответить на вопрос необходимо отметить, что нарушения – это уже свершившийся факт, то есть какое-либо событие произошло, и это событие не соответствовало установленным требованиям, в том числе в области ядерной или радиационной безопасности. Несоответствие – это фактически своевременное обнаруженная потенциальная проблема, которая, если ее не устранить, перерастет в нарушение.
Основная направленность осуществляемых контрольно-надзорных мероприятий на площадке сооружения Белорусской АЭС носит предупредительный характер. То есть основная цель у инспекторов Госатомнадзора – своевременно выявить именно несоответствие, а не ждать, чтобы оно переросло в нарушение. Этим же, кстати, помимо Госатомнадзора занимаются и внутренние (ведомственные) контролирующие службы станции – ГП «Белорусская АЭС». То есть, если какое-то несоответствие или даже нарушение выявлено, к примеру, технической инспекцией ГП «Белорусская АЭС», и оно устраняется, то, как правило, наши инспектора не отмечают такой факт в официальном акте по результатам проверки. В акт такое нарушение или несоответствие может попасть, если его устранение ведется недостаточными темпами.
Невозможно также напрямую ответить (так как нет оценочного критерия), много нарушений или мало. Может быть мало нарушений, но каждое из них может быть серьезным с точки зрения потенциального влияния на состояние ядерной и радиационной безопасности. Также может быть и много нарушений, но мелких – не влияющих ни на состояние барьеров защиты, ни на работу систем безопасности, но формально являющихся нарушением установленных требований. Отмечу лишь, что каждое нарушение – это предмет серьезных дискуссий на уровне специалистов в том числе и на предмет обоснованности наших претензий. Были случаи, когда мы принимали позицию ГП «Белорусская АЭС». Хотя есть и случаи правоприменительной практики, когда нам приходилось обращаться в суд для привлечения к ответственности юридических лиц на площадке сооружения АЭС. Один из таких случаев даже описал портал tut.by. Однако, это действительно единичные случаи. Обычно все решается на уровне диалога экспертов (наших и станции) и до суда дело не доходит.
Но несоответствия требованиям мы выявляем достаточно часто, что в принципе не является каким-то показателем качества выполняемых работ на площадке – сооружение блоков АЭС предполагает не один десяток организаций и не одну сотню одновременно выполняемых строительных, монтажных, пуско-наладочных работ и прочего. Проект не может идеально учесть всех нюансов его реализации на практике ни на одном объекте. В своевременном выявлении таких несоответствий и заключается одна из наших задач и задач контролирующих служб эксплуатирующей организации. Вот если бы их не выявляли совсем, тогда стоило бы задуматься о том, что мы что-то делаем не так.
Кстати, что касается энергоблока № 1, который находится на завершающем этапе ввода в эксплуатацию, ощущается существенное повышение ответственности за выполняемые работы на уровне цехов станции. Да и в целом состав организаций, работающих на блоке № 1, теперь другой – это опытные организации, которые запустили не один блок в России и за рубежом. Поэтому несоответствия, характерные для этапа сооружения, остались в прошлом. Да и надзор претерпел изменения, внедряются те его элементы, которые существенны для этапа эксплуатации.
Вопрос: Но согласитесь это же все слова – Вы в ответе не привели ни одной цифры. Можете хотя бы примеры каких-нибудь наиболее часто встречающихся нарушений привести?
Отмечу, что не привел намеренно – Госатомнадзор не публикует детальную статистику по нарушениям и несоответствиям. Стандарты МАГАТЭ, кстати, этого и не требуют. Мы не публикуем ее по нескольким причинам.
Первая и самая главная – несоответствия и нарушения имеют крайне технический характер и могут быть объективно оценены только профессионалами – для широкой общественности сам факт наличия такого несоответствия или нарушения будет являться серьезным, хоть и в подавляющем большинстве случаев совершенно необоснованным поводом для беспокойства.
Вторая не менее важная причина связана с аспектами физической безопасности станции. Несоответствия могут быть косвенно связаны с работой тех или иных систем физической защиты станции от проникновения посторонних лиц – их раскрытие недопустимо с точки зрения законодательства.
Третья причина – аспекты, связанные с коммерческой тайной. Технологии, используемые на Белорусской АЭС так или иначе являются предметом собственности – их раскрытие, даже косвенное, может являться нарушением прав такой интеллектуальной собственности.
Есть еще одна причина, возможно, более общего порядка – публикация статистики потребует и количественной аналитики, то есть выводов из серии «много» нарушений и несоответствий или «мало». Но в отношении такого объекта, как АЭС, такие показатели абсолютно субъективны – любое нарушение или несоответствие можно описать как общими словами, понятными станции, так и детализировать на десяток составляющих. Все зависит от конкретной ситуации. К тому же, если попытаться сравнить условное нарушение, связанное с неработоспособностью какой-нибудь системы безопасности и сотню нарушений, связанных с неправильным ведением документации, то определенно первое таит в себе большую потенциальную опасность. Однако, с точки зрения статистики в глазах общественности второй случай будет выглядеть намного хуже, чем первый. Поэтому количественный показатель здесь не работает.
Все это приводит к тому, что Госатомнадзор дает общую оценку состояния ядерной и радиационной безопасности на площадке АЭС с точки зрения соблюдения установленных норм. Как, собственно, делают и наши коллеги из других стран. Хотя не могу и не упомянуть, что в некоторых странах с длительной историей развития атомной отрасли существуют и практики публикации отчетов инспекторов по результатам проверки – они не вызывают общественного резонанса, так как общество уже привыкло к атомной генерации. Думаю, что в этом контексте когда-нибудь и нам будет целесообразно пересмотреть свою информационную политику в части публикации выявляемых нарушений.
Вопрос: Хорошо. А расскажите напоследок какая подготовка должна быть у инспекторов – к вам легко попасть на работу?
Максим Мазуренко:
Требования к инспекторам действительно высокие. Не только у нас, везде в регулирующих органах. И найти человека, изначально обладающего нужными компетенциями, непросто, а в случае нашей страны-новичка в ядерной энергетике – практически невозможно. Добавлю к тому же, что наши инспекторы являются государственными служащими и к соискателям работы в связи с этим предъявляются повышенные требования – необходимо не только подтвердить компетенции, пройти собеседование, но и сдать соответствующий экзамен для поступающих на госслужбу.
Отмечу, что все это – в условиях меньших стимулов и инструментов для мотивации, которые есть в той же эксплуатирующей организации. Поэтому найти специалиста или заинтересовать выпускника профильного ВУЗа непросто.
Что касается дальнейшего профессионального развития, у нас есть инструменты как для начального повышения профессионального уровня, так и для последующего непрерывного совершенствования своих компетенций – много проектов по обучению за рубежом на действующих станциях, стажировок и научных визитов в регуляторах других стран. Если человек толковый, то он вырастает со студенческой скамьи до уровня готовности к самостоятельной работе примерно за полгода – год. Отмечу также, что наша система подготовки работников признана эффективной и самой поднадзорной организацией – некоторые инспекторы переходят на работу в ГП «Белорусская АЭС».
Кроме, собственно, профессионального роста, отмечу, что у Госатомнадзора имеется и инструментарий привлечения экспертов к решению тех или иных технически-сложных вопросов, возникающих в ходе осуществления надзора. В стране создана система из 17 организаций, оказывающих техническую поддержку регулятору. Ее координирует подчиненная нам организация – Государственное научное техническое учреждение «Центр по ядерной и радиационной безопасности». Работники организаций технической поддержки иногда привлекаются нами для помощи инспекторам при проведении контрольно-надзорных мероприятий.
Есть также возможность получить помощь и у международного сообщества – ряд международных проектов и инструментов международного сотрудничества позволяет нам обращаться к МАГАТЭ, к Европейской комиссии, опытным регуляторам других стран.
Со своей стороны и мы делимся наработанным опытом со своими зарубежными коллегами. Строительство АЭС – достаточно редкое по общемировым масштабам явление, поэтому наш инспекторский опыт, хоть мы и новички в этой отрасли, также очень востребован.
Другие новости
